Стихи / прочность конструкции

Так и бывает: думаешь,
что ко всему готов,
но если исчезнет мир,
почуешь ли твердь под ногами.
Ходишь ли ты под Богом,
как под щитом?
Ветер крепчает, стены шатаются...
Выдержит ли фундамент?

Важен дизайн ли
или орнамент обоев?
В вере прореха есть,
и в лёгких вода клокочет...
Пётр, утопая, просил:
помоги, маловерному, быть с тобой...
Я же меняю градус,
делая крепче сон
и страдание покороче...

Лишь бы дом оказался стоек,
переживёшь хоть шторм,
обрывая ростки с картофеля
под светом евангельской лампы...
Без Бога в подвал не суюсь —
не увидеть спасения ни за что...
Там не помогут психологи,
и, зачастую, бессильны
мамы и папы...

Май 2014 года

Эту точку одну,
где циклически сходится время,
для которой начало
является также концом,
мы мечтаем найти,
но действительность гасит стремленья
безуспешных попыток
покончить с порочным кольцом.

И не в силах уйти
от смертельно-опасной ловушки,
пробиваем заслон,
за которым не видно лица.
Мы стремимся к земле,
как к магниту — железные стружки;
так, потребность быть в центре,
возможно, причина кольца.

Эту точку одну,
выбирая как жизненный символ,
разглядеть не способны... -
на каждом изгибе она.
Но возможность спастись,
покорившись неведомой силе,
разгибающей мощью
окружность в отрезок, страшна...

Соскочив с колеса...

из любой взятой точки на круге
и позволив довлеющей воле
судьбу направлять,
разозлившись на боль,
ни к чему приводящие дуги....

сбросить бремя порочного круга,
начав все с нуля.

Июль 2009 года

I

Беру производную
функции жизни своей,
чей лимит...
одиночество.
Выходит мгновенная
скорость одичания, с ней
устремит-
ся мне хочется

в кристальные местности,
где зеркалами лесов
отразит-
ся безликая
душа человечества.
Скорость сорвавшихся псов
омерзи-
тельно дикая.

Чем дольше в себе, тем страш-
ней к одиночеству бег,
я не цель
лимитирую.
Сомнительно правило —
жизнь, изменив ее век-
тор, ужель
скомпенсирую?

II

Паршиво... кто в том вино-
ватый? — естественно, Бог,
я ему
не завидую...
Он вывел миллион урав-
нений, а проще — дорог,
почему? —
нам не выдал он.

Планетам и звёздам Гос-
подь ограничил пути,
таковы
обстоятельства.
Мечта человечества -
перечень прав обрести,
позабыв
обязательства.

Услышав заранее
страшные эти мечты,
раздавал
Бог свободы ли?
Не слышал, доверил воз-
можность все тайны черты
познавать
производные.

Послал человека — иди,
а куда — выбирай,
все пути
тебе вверены.
Но целью все грезят -
земной обетованный рай
обрести
вновь утерянный.

Всевышнему горестно,
рай на земле — этот путь
ведёт хвост
поколения
без рая в сознании
к смерти — не опознана суть
самого
уравнения.

Паршиво... кто в том вино-
ватый? Естественно, Бог —
слышу хор
однородный я.
Иголкою путь не най-
ти — жалко вытрепать стог,
божьи фор-
мулы проданы.

III

Беру интеграл я от
этой же функции икс,
получив,
как в учебнике,
пустой ареал оби-
тания, будто я — сфинкс,
проучив-
ший кочевника —

пустыню в окружности.
Я посмотрела в лицо,
непрости-
тельно грязное.
Открылась мне функция
с множеством разных концов,
отпусти,
непролазная,

судьба, дай способности
страх побороть, не жалеть,
рассчитать
как всё кончится,
и хоть бы попробовать,
путь изменив, повзрослеть,
и порвать
с одиночеством.

2009 год

Моторчик, что движет воздушные массы, —
разность давления,
рождается ветер его компенсировать —
средство смешения —
орудие, данное хаосом,
несть разрушения
в естественном рвении к смерти,
слепым уравнением

высших неравенств,
что кем-то даны для движенья,
а не для решения.
И в этом круговороте есть что-то мистичное,
ведь свет, разливаясь над хаосом
в акте творения
жизни, стремится к нему, освещая,
свести то различное,

что спрятано в разнице между,
на нет, отыскав равновесие.
Значит ли, сам его поиск и есть
то простое условие
существования всех материальных созданий,
и жизнь куролесит, и...
инстинкт, по которому кто-то
способен познать чистокровие,

гонит не к радости и процветанию —
к гибели,
а тот, кто его обретает,
сливается с хаосом.
Но есть в этой страшной теории смерти,
которую вывели,
нечто, способное вытащить голову,
в кварц погружённую страусом.

II

Всевышний играет в игру,
сотрясая в бескрайней ёмкости
множество ярко и разно окрашенных
маленьких шариков.
В этой игре существующий замысел,
в правилах тонкости
непостижимы,
не то, что весёлые мультики наших смешариков.

А, может, тех звёздных фонариков
россыпь — и есть результат игромании
Бога?
В стремлении шариков разных достичь однородности,
смешавшись друг с другом,
постигнуто древнее знание;
в замкнутом мире лишь этот инстинкт,
гонящий всё к непригодности,

позволил меж жизнью и смертью
прожить уравненьями тленности
всему, кроме божьей вселенной,
даровано ей лишь бессмертие.
Но только ли ей? Безгранична и наша душа,
не задетая леностью.
Для них ограниченность наших законов
с инстинктами этими

тоже стремится во прах.
Свыше них есть нечто божественно,
то, что позволило искре
разжечь вселенную,
человек, он — подобие Бога, а,
значит, он Богу немного тождественен —
внесение в хаос порядка
несёт жизнь нетленную.

Жизнь — то игра или всё же
божественный промысел?
Что флуктуация, только одна из бесчисленных
форм вероятности
распределения шариков, или внесение Богом порядка?
Лишь домысел;
Бог отнимает у избранных этот инстинкт равновесия
не для занятности.

Сбившись инстинктом порядка по цвету
в редчайшие группы прекрасных туманностей,
эти шары загораются в космосе
новыми звёздами.

III

Закон энтропии разорван.
В душе нашей слиты две крайности;
инстинкт равновесия или инстинкт созидания
между бороздами

движет людьми ради жизни.
Ведь лень — это некая цель равновесия,
стремление к лени, покою при жизни —
стремленье порочное,
как смерть, в коей Бог для души
видит лишь разрушенье, агрессию,
душа лишь с порядком —
создание вечное, прочное.

Значит, что этим инстинктом,
не богом вручённым, владеем с рождения,
как и способностью
также стремиться божественно к вечности.
К хаосу, смерти приводит
инстинкт равновесия и уравнения,
внесение разности света инстинктом порядка
хранит в нас черту человечности.

Где-то внутри помещается вечная боль
и сомнение,
наша душа — лишь сосуд,
изначально в нём две ипостаси заложены —
дьявол и Бог, что
сражаются ради условий и целей движения.
Все равновесием грезят, как средством покоя и мира,
а я им встревожена,

ведь середина греховна, а поиск порядка —
простое условие жизни кого-то духовного.
Нам выбирать — материальные или же вечные
в мире создания.
Инстинктом порядка морская вода
родниковой становится, годною
утолять нашу жажду.
Мы тоже играем в игру созидания -

трясём наши шарики, их отнимаем инстинкты,
свои зажигая вселенные, чтобы уйти от страдания.

2009 год

Я, словно винт, по правильной спирали,
как в древесину, вкручиваюсь в сон
с отёкшими ногами, сняв сандалии,
забыв про циферблата колесо.

Всё глубже, глубже, и летят опилки,
и, кажется, вот-вот сорвёт резьбу,
между мирами не найдя развилки
я в полусне найду свою судьбу.

Но, как и винт, просверливая древо,
вновь выйдет из древесной темноты,
так и реальность, тающая слева,
проявит справа новые черты.

Войду я в мир, не знающий печали;
всегда прекрасен он и невесом.

Я словно винт по правильной спирали,
как в древесину, вкручиваюсь в сон.

Июль 2004 года (Карелия)

I

Лестница вверх
создана из людей,
сплетённых судьбою и нами
на некий манер
в ступени, перила,
опоры для новых идей,
похожая на Монолит,
что в парке Фрогнер.

В ней человек,
мёрзнущий под дождём
чужой суеты, он эмпат,
он так одинок,
считая минуты
за тех, кто свершает подъём
до цели, мечты...
Он — часть небесных дорог;

ступень-человек...
Лестница — сотни спин
с перилами согнутых рук,
опорами ног...
Из разорванных долек
не сложится вновь апельсин,
испробовав все,
ты слил их в питательный сок,

в опыт и лестницу в небо.

II

Люди всё в ней —
до крепежа, болта.
Выше способности брать -
их способность дарить,
до капли отдать
себя ради того, чтобы встал
и взял своё солнце,
которому время — светить.

Шёл, не спеша,
вверх по живым ступеням;
прочны и надёжны
опоры чугунных колонн,
стальные перила
поддерживали, храня
в припадках высотобоязни,
верили в сон.

Сорванных спин,
согнутых рук и ног
не видел, на солнышко стало
тебе наплевать,
продал по частям. Ради света,
полученный сок,
стал жажду желаний порочных
своих утолять.

Опыт приняв,
не упрекни других,
сверхпрочный клей веры в тебя
стекает на нет.
Те люди, чьи спины ты мял,
то есть донорство их
сильнее и выше того,
кто сеет не свет.

2009 год

Я жду неясного конца.
Предугадать, какой он будет роли,
мне сложно, словно двоечнику в школе,
перевести количество свинца
из грамм-эквивалента в моли.

Когда в печали молодой творец,
то он пускает в ход катализатор,
смотря на жизнь как сквозь иллюминатор
так, как из банки смотрит огурец
и ждёт, когда прибудет дегустатор.

Коль в химии поспешность не нужна,
зачем поспешностью себя терзает время?
События готовят к перемене,
я проникаю в запредельность сна
и червоточин скидываю бремя.

И ощутив величие извне,
я чувствую: под маской вдохновенья-
очередное кроется сомненье.

Но привыкая к этой новизне,
переживаю новое рожденье.

2008