Стихи / свет и тени

Когда называешь хорошим
кого-нибудь на земле,
будь тысячи раз ты брошен,
будь бешеной псины злей,
небесного света цунами
сквозь сотни телесных пор,
по трещинкам, меж камнями
прорывается под напором.

В тебе, как во всех, любовь есть,
и сколько ни говори
о том, что оставила совесть -
ты истинный спрятан внутри...

Порою отбросит зренье
уродливую чадру,
и свет, в темноту вселенной
проникнув, согреет вдруг,

позволив увидеть душу,
понять, что её томит...

И даже, когда свет потушен,
не верь, что любовь — это миф...

Ноябрь 2014 года

Когда-то время казалось резинкой,
сутки растягивающей на годы,
и я различала звезды четвертой,
спускаясь с горы на «Каме»,
представляя себе,
как своими стихами
спасаю народы.
Теперь я слепа,
и идущий за мной
рискует свалиться в яму.

Верила, что поэзия — двигатель,
тянущий в небо ракету,
что поднимает с глубин корабли
и доставляет до суши,
столкнув частицы, рождает фотоны
и освещает планету...
Я заговаривала ею камни
сдвигаться с проходов,
ведущих в души...

Не разрывая плоти,
проникала в сердца,
понимала их раны,
не исцеляя,
банально падала,
когда иссякала топка...
осознавать истинность солнца
во мраке собственного «бездарно»...
Свет ли моя источает поэзия
или то видимость только?

Январь 2013 года

Поднимается в гору паломник,
волоча свою душу к Богу...
Изнуряясь в каменоломне,
в пустоте городит дорогу.

Выкорчевывая скалы,
подвесные мосты наводит...
Словом веры и самый малый
возвести и низвергнуть годен...

Камни падают тяжко в пропасть,
как когда-то — восставшее войско...
Поднимаются горные тропы,
вверх стекаются каплями воска.

Сердце легче и легче, хоть ноги
свинцевеют с каждой ступенью.
И лишившись преград, столь многих,
станет светом душа, без тени.

Август 2014 года

Есть в человеке всё —
и любовь и ад.
Даже тень от оконной решётки
отбросит назад.
Лампочка затрепетала
десятками ватт
от напряжения,
вложенного в слова.

Легче бежать от страха,
предав любовь.
Нет безопаснее места
безлюдного дна.
Помни, хороший мой,
свет не воюет с тобой,
он, игнорируя все решётки,
сочится в проем окна.

Громко бранимся,
тихо благодарим,
молимся про себя,
едва разомкнув уста.
От нашей хулы
содрогаются все миры.
Сорванный грим
обличает решётки
холодную сталь.

Больше откройся людям —
увидишь страх,
залив глаза собеседника,
вернётся, как бумеранг.
Все, прогорая, горечь
развеем в прах,
но лучшее всё же
возносится с дымом
в Небесный Храм.

Поэтому время гореть
и сбрасывать тень,
оставив её на асфальте,
становиться светлей,
и не казаться святым -
человек в темноте
подобен луне,
обращённой всегда
одной стороной к земле.

Веру в себя легко
убивают слова.
Право судить людей
не вверено нам.
Подребезжит и погаснет
лампочка в сорок ватт,
ибо бегущих от тени других
пугает своя
тёмная сторона.

Апрель 2012 года

Мир человека
внешностью потаён.
Сеет его рука
неизвестные семена.
Время проявит всходы
сквозь плодородный дерн.

Корни каких растений
вскормит твоя глубина?

Сколько око не три -
не станет оно окном
в душе не своей-
свою клянёшь кривизну,
клянчишь её исправить...
Без сорняков
стенки сердец прозрачны,
свет проникает внутрь.

Лёгкая жизнь —
пламя для мотылька.
Что позволишь посеять,
то и пожнёшь.
Зёрна добра и зла —
клетки в живую ткань;
рвёшь, разделяя, —
пропалываешь молодёжь...

Мнимым огнём
стимулирует мишура,
всё оставляя,
наивно лелеять ложь,
не наблюдая стекла,
сквозь себя поманившего в рай...
Лучшее, что случится —
шишку набьёшь.

Почва из душ содеет
палитры личин;
так, стволовая клетка
в нас воплотится любой.
Не всякое слово — злато,
что сочно звучит,
но каждое — семя...
сквозь линзу рассмотрит Бог...

Сентябрь 2012 года.

Опечатана вечность
для душ, изнутри запечатанных.
Не отворится дверь
на биенье сердец заколоченных.
На сетчатках зрачков,
как на двух беспросветных ватманах,
не рисуется красочным мир,
что попал в червоточину.

Одиночество-чревоугодник,
раскрывшее челюсти,
поглощает всего человека,
обращая в заложника.
Не хватает ни сил, ни желанья,
ни просто, смелости,
приподняв свои веки,
впустить светового художника.

Только стрелки часов,
обращаясь по кругу ускоренно,
выше скорости света,
рождают иллюзию скучную,
будто замерло время,
заставив отбросить в сторону
все желанья до лучших времен,
но они уже стали минувшими.

Апрель 2012 года

Я закрываю глаза в поисках света...
Не нахожу...
Белье постирано,
снято с веревок кем-то,
заботливо сложено в шкаф...

Темноты моей омут
мягко горящие окна смывают,
когда приближаюсь к дому...

В сумраке проступают
контуры гор и бокалы впадин.
Словно рассветный луч,
прикасаясь к ночной прохладе,
будит замерзшую землю,
ей возвращая цветность...

И я понимаю, что свет от меня -
отражение звезды планетой.

Февраль 2013 года

Нарочно распахнутое окно
в ещё холодную весеннюю ночь,
где греют лишь взгляды
хранящих покой фонарей,
освещающих сеть дорог,
позволяет снова почувствовать
внутреннее тепло
/опровергнув цикл Карно/,
что выделяет
вечный двигатель-память
о тех, кто совершает добро.

Ветер поднимет с обсохшей дороги
пыль и мусор,
оставленные осенней порой,
пусть заодно и из сердца выметет
пепел сожжённых обид.
Я думала, тяжкого прошлого камень
засел навечно,
попав за моё ребро,
но он, сгорая в душе антрацитом,
греет так, что в мороз меня не знобит.

Мрак отступил на улицы города,
где был развеян, обезоруженный
пиками тополей...
На явном контрасте мурашек,
бегущих по коже вверх,
сжигая, как кучи листьев весной,
горечь прошлого,
я согреваюсь, отыскивая в золе
брильянты воспоминаний,
рассыпанных многими
вечерней росой по зелёной траве.

Апрель 2011 года

Новый скворечник...
Гвоздь сквозь гнилую кору
пронзает ствол.
Вновь милосердие
рассыпает просо
не разбирая птиц.
В каждого вложенный свет выносить -
не воровство.
Но мы, выискивая достойных,
так и оставим его в горсти.

Душа, пробиваясь сквозь плоть,
молит лететь во двор.
Если добро беспристрастно,
то человек — слепой, —
строит дом для того,
кто не вернёт
затраченного с лихвой,
но прячет свечу под кроватью,
словно преступник —
топор.

Март 2013 года

Дождь терзает стекло неотступным стуком,
словно небо нарезалось едкого лука,
не смочило меча. Закрывается трусом
небольшой бардачок — а внутри него мусор.

Чистоту полюбил, суетою ослаблен,
неподъемна метла, но известно, где грабли —
приглушенный фонарь и ночная лампа
спрячет пыль, успокоив до жуткого храпа.

Дождь врывается в окна, споткнувшись о тюли,
брызнув в девушек потом пробеганных улиц,
отдышавшись, он воздухом, полным озона,
призывает к уборке в свои гарнизоны,
каждодневной, под свист и веселые песни...

По поверхности чистой, как ты ни бейся,
постоянно следят после тряпки пылинки,
без труда не отыщешь в них скоро ботинки...

Точно так же грехи осаждаются в душу,
совесть каплет в нее, мрак отчаянно глушит...
тьмы незримая пыль крылья вьет и короны —
вытесняя свет Божий, вбирая фотоны...

Сентябрь 2013 года

Отдавая за свет
глубины своей темноты,
тающий лед —
за огонь, согревающий душу,
устремляясь вперед
до недостижимой черты,
можно достигнуть высот
все преграды разрушив.

Но холодное сердце
обходит тепло стороной.
Свыклись глаза с темнотой,
что солнце их слепит.
Так не верующий в исцеленье
смертельно-больной,
отвергает лечение,
что предлагает Асклепий.

Духовные ценности
стали уже не важны.
Вывернули наизнанку
свободу незыблемых истин.
Живое общение
мы заменили на сны,
и ждем от реалий
их исполнения
бескомпромиссно.

Август 2012 года

Постепенно на шее тьмы затягивая кушак,
свежий вдыхаешь воздух в грядущий век.
Рыжие каски опят прочней, чем душа,
чей единственный смысл и радость — увидеть свет.

Заперт запрет в кладовке, чтоб не мешал гореть...
Словно пальчик ребёнка, прищемила луч солнца дверь,
но он просочился в щель, освещая полоской смерть,
стянул ей горло, рассекая жизнь на две...
провалился под лёд, преломился, коснулся дна...

Непрестанный совести шёпот обратил глаза
в освещённую глубь, где от взвеси вода мутна...
Изменив только угол временем, свет на истину указал.

Смотрю на слезу, на выпуклость капли извне,
на её полноту, на вогнутость изнутри.
Искажается мир, будто я, не рождённая, в ней,
захлёбываюсь и заново познаю по атласу материк.

Весна 2013- весна 2014

Порой зовут земля и плуг,
что архаично страшен.

Душа, во мгле проснувшись вдруг
среди высоких башен,
забилась в угол малышом,
лишённым рано мамы...

Стучался дождь о капюшон,
твердя о том же самом.

Но разум, спящий с давних пор,
менять совсем не хочет
привычный мир, как я, слепой,
на свет отцовских вотчин.

Сентябрь 2013 года

Встал за милостыней калека
грех за грош выкупать у всех
в век, где суд не признает лекаря,
нищие нынче плохи совсем.

Вью веревку молитвой тихой
из фотонов в лихих морях...
век — подъем с глубины пловчихи,
кровь вскипающую усмирять.

Смрадом водорослей в альвеолы
брызнул невод невольных рыб...
Как душа, изначально беспола,
после решается на разрыв

грани, ноющей от уколов,
где артрит и болотный гнус, —
мир Дуала на пару соло,
и одно тяготит ко дну...

Мать твердит, что молиться хватит —
наш удел выносить тот кнут,
что иных пригвоздит к кровати
душу высвободить из пут.

Из крупиц, бескорыстно отданных,
нужно выплавить лишь жетон.
Нас пускают в метро свободно,
нам платить за проезд потом...

Глянешь внутрь, и сердце вздрогнет —
кальций пьет из костей душа.

Кинь монету, коль есть, инкогнито,
как киркой доломит круша...

Август 2013 года

Свет, рассеявшись на фотоны,
смешался с грязью,
они, утратив свое движенье,
ничто не весят,
но, устремившись вперед,
отсекая свой гордый разум,
несут в себе силу света
только тогда, когда они вместе.

Чем человек отличен
от микрочастицы фотона?
Считая себя фитилем или
сильным источником света,
он заставляет других
гаснуть беспрекословно.
И сумма людей накрывает мраком
нашу планету.

Август 2010 года

Желаю запретного,
ответно ли, безответно ли...
быть признанной, даже в малости...
Вру от отсталости,
в фантазиях строю счастье на чьем-то горе,
потом я бросаюсь в море,
спасаю все, что осталось,
но я не умею плавать...

Крушу чужие вселенные,
создаю нетленные
из пепла мира сожженного.

Бросила нового,
любящего сквозь стихи мои
душу мою, нетерпимую —
лекарство ли, идеал ли...

А ему в спину — кинжал.

Пыталась прощать себя ночью —
на срубленных ветках взращивать почки
стихами, в которых много упущено
или опущено, дабы быть лучше;
давила в себе станиной
адскую половину.

Ключик от сердца нашедший,
откроет во мне грешную,
заколотит все окна и двери,
чтоб каждый поверил,
что я не достойна стать миром,
кем-то любимым...

В сердце четыре камеры -
это постигните сами;
две — для небуйных страдальцев,
две являются карцером.

Если быть полностью честной —
я без поддержки — пустое место,
но доказывая правоту,
лелею мечту
оказаться правой...

Потом изливаюсь лавой,
себя без конца принижая.
Я не надеюсь на жалость,
а жду — убедят в обратном.
Это отвратно.

Боже, спаси меня, серую,
мечтаю вытрясти адскую серу
из сердца, спасти от огня и дыма
детский свой снимок...
Страдающий от ожогов,
он все еще верит в меня и в Бога.

Снимаю решетки с тюрем сердечных
ставлю церковные свечи,
пытаясь выстроить храм.
Но что же останется там
[Боже, не дай мне сойти с ума] —
свет или тьма?

Господи, вырви корень греха оттуда,
я не хочу быть иудой.
Мыслями бесконтрольными
моими не сделай всем больно.

Март 2011 года

Постепенно на шее тьмы затягивая кушак,
свежий вдыхаешь воздух в грядущий век.
Рыжие каски опят прочней, чем душа,
чей единственный смысл и радость — увидеть свет.

Заперт запрет в кладовке, чтоб не мешал гореть...
Словно пальчик ребёнка, прищемила луч солнца дверь,
но он просочился в щель, освещая полоской смерть,
стянул ей горло, рассекая жизнь на две...
провалился под лёд, преломился, коснулся дна...

Непрестанный совести шёпот обратил глаза
в освещённую глубь, где от взвеси вода мутна...
Изменив только угол временем, свет на истину указал.

Смотрю на слезу, на выпуклость капли извне,
на её полноту, на вогнутость изнутри.
Искажается мир, будто я, не рождённая, в ней,
захлёбываюсь и по атласу познаю заново материк.

2013 года